боянчег, конечно..
варнинг:цензуред, да, еще габариты-1-
Рядом с Новым Орлеаном
На плантации огромной
Жил Луи, красивый парень,
из семьи де Пон дю Лаков.
У Луи была проблема –
Он боялся кровососов.
И от них все время бегал.
Кровососы заебались,
Подстеречь его пытаясь.
И накапали Лестату.
«Ты, Лестат, конечно тоже
Педераст, известный в свете,» -
Говорили кровососы, -
«Но и крут неимоверно,
Потому поймай нам быстро
Этого де Пон дю Лака.
Задолбал все время бегать
Словно кролик ебанутый!»
Но! Лестат, Луи увидев,
На него запал мгновенно
И решил, что хуй на рыло
Будет этим кровососам,
А Луи он сам получит.
-2-
Вот Луи идет, шатаясь -
он шатался по борделям!
И ебался с кем попало,
Даже с койкой хромоногой,
Потому, что пьян был в жопу
И не видел, с чем ебется.
Вот Лестат сидит на крыше,
За Луи следит исправно.
Он всю ночь фигел до шока,
Видя эти упражненья.
До сих пор не может пальцем
Возвратить глаза на место -
Да куда им, кровососам,
До Луи де Пон дю Лака!
А Лестату захотелось
Вдруг побыть на месте койки.
Он ведь точно койки лучше,
И к тому ж не хромоногий.
Он, спустившись с этой крыши,
Начал томно извиваться,
Принимая, как он думал,
Соблазнительные позы.
Вот Луи продрал гляделки
И воззрился на Лестата,
Куртуазнейше при этом
Почесав в районе паха.
И сказал ему: «Милашка,
С педерастами я даже
Выпить брезгую в борделе.
И уж лучше трахать койку,
Чем тебя, вот чтоб мне сдохнуть.»
«Охуеть», - Лестат подумал, -
«Разговаривать с тобою
Мне придется по-другому,
Кровосософоб проклятый!»
Так нашла коса на камень,
Ну а что там было дальше,
Я описывать не буду,
Потому, что и мне тоже,
Как креольским кровососам,
До Луи де Пон дю Лака,
Словно раком до Парижа.
Слов таких нет и не будет
В моем скромном лексиконе.
Утром вылез он из речки
(Да Луи, ну не Лестат же!
Хуй ли делать кровососу
В речке грязной и холодной?)
И дополз домой, ругаясь
По-французски страшным матом.
И чего, мол, не приснится.
Особливо с русской водки –
Контрабандного товара!
-3-
В ту же ночь Луи валялся
Дома, необычно трезвый.
Не привык он, право слово,
Чтоб от водки там болело,
Где не очень-то покажешь,
Потому себе поклялся
Больше в рот не брать ни капли.
Он вообще с оральным сексом
Завязал теперь навеки!
А Лестат от этой мысли
(Кровососы их читали)
Охренел, как бык от клизмы,
И к Луи вломившись в спальню,
Завопил «Ну ты мудила!
Что за глупые идеи?»
«Отъебись,» - Луи ответил, -
«Нет мне жизни в этом мире,
Гнусный гребаный насильник,
Педераст и извращенец!»
Вот тогда Лестат взбесился
И сказал: «Ну хорошо же,
Если я теперь насильник,
То ты будешь кровососом!»
«Лучше смерть!» - креол ответил,
Гордо в плавки завернувшись.
Кровосос сказал с насмешкой:
«Не волнуйся, это тоже
Включено в комплект поставки.»
Он сначала – о, жестокость! –
Накормил Луи пургеном,
Чтобы плавки развязались.
А потом – своею кровью.
Самый кайф после пургена!
От подобного садизма
У Луи де Пон дю Лака
Вдруг проснулась агрессивность,
Извращения и глюки,
Так же фобии немножко...
И прорезались зубищи...
«Охуеть», - Лестат подумал –
«Больше с ним не поиграешь
В эскимо и карамельку!
Может, выбить это нахуй,
Кирпичей-то рядом много?»
Но по зрелом размышленьи
Понял, что его опасность
Тоже очень возбуждает.
Стал играть он в карамельку...
Сам с собою, между прочим.
Это ж надо извернуться?!!
В общем, только кровососы
Так умеют, и маньяки.
Впрочем, это и понятно,
Они все одна команда.
-4-
Над плантацией огромной
Рядом с Новым Орлеаном,
Кружит гордый буревестник...
А де Пон дю Лак хуеет,
Наблюдая за Лестатом.
И бедняге не до птичек.
Впрочем, если б я такое,
Вдруг увидела, наверно
Я бы тоже охуела.
Так бедняга засмотрелся,
Тут его-то и накрыло...
И что стал он кровососом,
Он просек уже под утро.
Понял он – поздняк метаться,
И храпел в гробу до ночи,
Иллюстрируя присловье
«Я в гробу Лестата видел!»
Так и жили они вместе,
Извращенцы-кровососы,
То играя в карамельку,
То в нее же не играя.
Но была еще проблема –
Сам Луи не мог питаться.
Заразился гуманизмом
От знакомого поэта.
Никого не мог он выпить,
Только крыс ел, как орехи.
Но, однако ж, все мы знаем,
Что орехи – это круто,
Когда мяса ты нажрался.
На голодное же брюхо
Озвереть от них недолго.
Тут пиздец четвертой части,
Пятая – спешите видеть! –
Про маньяков - педофилов.
-5-
Нынче в Новом Орлеане
Смерть, война, чума и голод.
В общем, про войну, конечно,
Охуенно я загнула.
Разве что, когда в трущобах
От Луи спасались крысы...
Там такое начиналось,
Робеспьеру и Марату
Не являлось и в кошмарах!
Вот однажды он гонялся
-За огромной толстой крысой,
Убедить ее пытаясь
В пользе от кровопусканья.
Крыса слушать не хотела,
И не раз уже бедняга
Отмечал углы макушкой.
Тут Луи услышал – где-то
Плачет маленький ребенок.
Он сначала думал – глюки,
А потом решил проверить.
Может, будет там бутылка
(Пить он мог только кровищу,
Но терзался ностальгией).
Он, конечно, обломился,
Водки не нашел ни капли,
Но зато нашел девчонку.
И просек такую фишку –
Чем девчонка лучше крысы?
Хуй с ним, с тем, что эти твари
(Крысы, в смысле, не девчонки)
Платья в бантиках не носят.
Только взял ее за шейку,
Только смачно присосался,
Как Лестат и появился –
Помяни его, заразу!
И давай стебать бедняжку,
Но девчонку похотливо
Оглядел со всех позиций.
И сказал – «Педофилия
Это, в сущности, красиво.
А давай, Луи, с девчонкой
Поиграем в карамельку.»
Он, достав свое орудье,
Бантиком его украсил
И сказал девчонке – «Хочешь
Эту куколку малышка?»
Детка на него смотрела,
Как на полного урода.
А потом сказала – «Дядя,
Я шесть лет живу на свете,
Пять из них ебусь исправно,
Но такого хуеплета
Я ни разу не встречала!»
Охуевшему Лестату
Дал Луи оперативно
Димедрола с валерьянкой.
От пургена удержаться
Помогла ему случайность –
Сам все выпил накануне.
Враз сожравши полстакана
(Это зубы так стучали),
Все ж Лестат пришел в порядок,
Так сказав: «Вот это чудо
С бантом пышным на макушке
Воспитали по-французски.
Быть девчонке кровососом!»
-6-
В славном Новом Орлеане
(Чтоб ему кой-чем накрыться!
Нет, ну правда, задолбалась
Я писать про этот город!)
Жил Луи, красивый парень.
Жил, естественно, с Лестатом
И девчонкой-кровосоской.
Что они втроем творили –
Это знает только тетка,
Та, над чьей красивой книгой,
Я так страшно извращаюсь.
Впрочем, это, несомненно,
Популярности издержки,
И не стоит обижаться
На таких, как я, убогих.
Но паскудный извращенец –
Это я Лестата крою –
Всякому учил девчонку.
И плохому, и не очень,
И такой фигне ужасной,
Что Набокову с Бодлером
Только хуй сосать в сторонке.
Да куда им, право слово,
До французских кровососов!
Клодией девчонку звали –
В то столетье было модно
Клавами крестить младенцев.
Ужас просто, что за имя!
Еще б Фросей обозвали.
Упомянутая Клава
Быстренько всему училась –
А особенно плохому,
Что логично, воспитанье
В исполнении Лестата –
Это не для слабонервных.
Педагога с педофилом
Путать, все-таки, не стоит.
Тут она – хуяк! – в секунду
Просекла такую фишку,
Что взрослеть не будет больше.
Кровососы не взрослеют.
Вот зараза – грудь размера
Не имеет, хоть ты тресни
(Ноль размером не считают).
Дура, если б она знала,
Как же это неудобно –
Третий номер с половиной!
Но! Всю жизнь остаться с ростом
Идеальным для минета –
Это да, это засада...
Я б такого не хотела.
-7-
В дивном Новом Орлеане
(Блядь, ну сколько уже можно?!!
Ненавижу этот город.)
У девчонки крыша едет.
Даже игры в карамельку
Вместо завтрака с обедом,
И гимнастика с Лестатом
Ей уже не помогают.
А Луи хандрит ужасно:
«Боже мой, что я наделал?
Стал ужасным кровососом»,
Ну короче, как жилетка
Никуда он не годится.
И подумав, наша Клава
(Больно умная сыскалась!)
Поняла, что в ее бедах
Лишь один Лестат виновен,
И что смерть ему за это
Будет самой лучшей карой...
Даже не через матомбу –
Охуенная жестокость,
Радости лишить последней.
И послав Луи подальше,
(за чулками в супермаркет)
Клофелина с димедролом
В чай накапала «папаше»
(Не нашла она пургена,
Весь Луи унес с собою...
Ну и ладно, и не надо,
И не очень-то хотелось!).
И, орудуя «жилеттом»,
Ловко вскрыла ему вены.
А когда Луи вернулся,
Объяснила ему быстро,
Что Лестат был шизофреник –
Это, кстати, было правдой –
И страдал в последней форме
Манией суицидальной.
Наш Луи развесил уши,
Словно лифчик для просушки,
И помог своей девчонке
Утопить в болоте тело.
-8-
В мерзком и гнилом болоте,
Рядом с Новым Орлеаном,
Труп лежит и не воняет –
Охуенный беспорядок.
В том болоте мрут лягушки,
Загибаются стадами,
Крокодилы поголовно
Малокровием страдают,
А вчера безвинный сторож
По прозванью Дядя Вася
Кем-то был внезапно схвачен...
Тело вытащили утром
Из кустов рядом с болотом.
В общем, что я тут страдаю,
Всем и так предельно ясно,
Что Лестат совсем не умер.
Он лежал в гнилой трясине
И лягушками питался,
Что его не напрягало –
Это очень по-французски.
Но, однако же, на свете
Все имеет завершенье.
И еда, конечно, тоже.
Потому Лестат, подумав,
Перешел на субпродукты,
А конкретно – Дядю Васю.
Он был знатно проспиртован –
Это тоже по-французски.
А затем Лестат покинул
Свое грязное болото.
Он решил, что надо делать
Что-то с бешеной девчонкой.
-9-
В это время в городишке,
Что зовем мы почему-то
Дивным Новым Орлеаном,
Наш креол поймал девчонку
И дерет ее со свистом:
В эскимо и карамельку
Он с Лестатом наигрался.
Еще с вечера он быстро
Запихал все вещи в сумки
(Не забыв пурген и водку),
И ограбил двух французов
На билеты до Парижа.
Обломив весь кайф влюбленным,
В дверь тихонько постучали.
Из-за двери слышен голос:
«Это, блядь, гроб на колесах.»
(Странный способ, если честно,
Делать светские визиты.)
Наш Луи мгновенно понял –
Что Лестат восстал из мертвых,
Но сказал: «Иди-ка на хуй,
Чудо инженерной мысли,
Нам тут гроб не сдался нафиг,
Да к тому ж еще и с блядью.»
Наверху его девчонка,
В перерыве между сексом
Тихо сев за пианино,
Милым звонким голосочком...
Крыла матом того гада,
Что осуществлял настройку.
Нет, а правда, что тут скажешь,
Если ля второй октавы
Даже сам Бетховен мог бы
Перепутать с ре-диезом?
А Лестат, в креола плюнув,
(Не попал, дверь-то закрыта...)
Обошел строенье сзади
(В общем, очень в его стиле)
К ним в окно забрался быстро.
Тут была большая драка –
Что возьмешь с них, кровососов?
И Луи с его девчонкой
Победили (ну конечно,
Как велят законы жанра.)
И сбежали на корабль.
Только всем известный Горец
По сравнению с Лестатом
Тоже хуй сосет в сторонке.
А вообще, оно не тонет.
-10-
Вот Луи с его девчонкой
Добрались в Париж без риска.
В порт пришел пустой корабль,
Вся команда в желтом доме,
Ну а штурман с капитаном
Вдруг решили застрелиться –
Оттого, что пассажиры
Все не пережили рейса.
Только эти кровососы
Сыты и вообще довольны.
Моряков они не жрали,
Ибо выпить столько рома
Лишь один Лестат способен.
В дивном городе Париже –
(Наконец-то, избавленье!
Новый Орлеан остался,
Кажется, в далеком прошлом!)
Клодия с ее креолом
Жили просто охуенно,
Рассекали по театрам,
По танцулькам и борделям,
Очень хорошо питались.
А Луи был просто счастлив –
Оттого, что в карамельку
Не играет он с Лестатом.
Но однажды в подворотне
Он заметил кровососов!
Он бежал с полкилометра,
«Не уйдешь!» - ему кричали, -
«Нас в Париже очень много,
Нами славится Европа!»
-11-
Кровосос Арман в Париже
Тем же, чем Лестат, был славен.
И хотя был сильно круче,
Но, скажу я вам, что вкусы
Разошлись у них не очень.
До Луи он жил с Сантьяго,
Тоже страшным педерастом.
Но, Луи увидев, сильно
Захотел его потрогать
Там, куда приличный парень
Кровососа не допустит.
Но девчонка его злила,
Потому что он, конечно,
Вовсе не был педофилом.
Сам Арман сидел две ночи,
Измышляя план облавы
На красавчика креола,
Даже позабыв Сантьяго –
Тот бесился и плевался,
Прикупил себе чулочки,
Но и их Арман не видел,
Поглощенный новой страстью.
В общем, ужас, что такое,
От парижских кровососов
Я хуею не на шутку,
Ведь подобных извращенцев
Свет не видывал ни разу.
Что касается Армана,
То парижским кровососам
До него было далече,
В общем, можете представить
Что такое это было!
Ладно, я трендеть кончаю,
Возвращаюсь к Пон дю Лаку,
Что отсчитывает лихо
Вдоль по улице кварталы,
Словно кролик ебанутый –
Если верить кровососам,
Что поймать его пытались.
Вот Луи свернул за угол...
Очень зря на самом деле,
Потому что не заметил,
Как его там пылко ждали.
-12-
Ждал Луи, конечно, вовсе
Не Арман, а сам Сантьяго.
Он услышал от Армана
Про смазливого креола
И решился на убийство –
Вот какой он был ревнивец!
Наш беглец к стене прижался
И глаза закрыл от страха.
А когда открыл их снова,
Изменилась вся картина:
В страшной темной подворотне
Кровосос Арман, явившись
Очень вовремя и к месту,
Удивленного Сантьяго
Оделяет пиздюлями.
Он вообще на это дело
Щедр был неимоверно –
Добрый мальчик, что и скажешь...
Оклемавшийся Сантьяго
Только и успел увидеть,
Как его любовник, (бывший,
В этом не было сомненья)
Успокоив Пон дю Лака,
Пригласил его в театр.
Про театр скажу такое:
Что в Париже кровососы
В основном спортивной еблей
Занимались повсеместно,
Что им быстро надоело.
Извращались они тоже
Слишком много, что бы это
Их все так же страшно перло.
Результат: Лестат, который
Жил тогда еще в Париже,
Им придумал развлекуху.
Их на сцене каждый вечер
Понесло творить такое,
Что мужчины в зале руки
Лишь в карманах и держали.
Вся австрийская порнушка
Честно хуй сосет в сторонке,
Как Бодлер и как Набоков,
И как Горец всем известный,
Упомянутые раньше.
-13-
Вот Луи домой вернулся
За своей шальной девчонкой.
Взял он Клавочку в охапку,
И пошли они в театр,
Любоваться на придурков.
Но, однако, вот засада –
Даже в гребаном театре
Все играют в карамельку!
И Луи, который в это
На всю вечность наигрался,
Тихо проблевал под стулом
Все начало представленья,
А потом Армана вспомнил,
И решил, что несомненно
Он на что-то намекает.
Почему-то у креола
Эта страшная идея
Отторженья не встречала.
Даже стало как-то тесно
В его очень модных брюках.
Об Армане он подумав,
Так и сяк его поставил,
И решил, что здесь минетом
Сто пудов не обойдется,
Чем изрядно позабавил
Всех игравших кровососов,
Что читали его мысли.
И обрадовав Армана
Так, что тот от нетерпенья
Влез на бедного Сантьяго,
Чем закончился спектакль.
-14-
И пока Луи с Арманом
Дружно трахались в гримерной,
А девчонка в ожиданьи
Занималась... феминизмом,
В славном городе Париже
Объявился – кто? Конечно
Наш Лестат, блондин известный
Смесь француза с педофилом.
Встретил злобного Сантьяго,
Тот был рад неимоверно.
Их поруганные чувства
Страшно жаждали отмщенья.
(Охрененно завернула!
Этот пафос мне в новинку,
Но запомнить не мешает...)
В общем, Клодию схватили,
И Луи схватили тоже –
Как на месте преступленья
Их застукали с Арманом.
И Арман – довольный очень
Мыслью погубить девчонку –
Влез на стул, как на Сантьяго,
И собранью кровососов
Спич задвинул охрененный.
Он сказал – «Среди вампиров
Извращенцы не в новинку,
Педофилов, педерастов,
Ну и прочих педагогов
В нашем обществе хватает.
Одного не понимаю –
Столь ужасное убийство!
Даже не через матомбу!
Охуенная жестокость,
Радости лишить последней.»
Из угла Лестат ответил,
Что его и не убили,
Но Арман ему тихонько
Посоветовал заткнуться,
Заявив, что, в общем, это
Дело быстро поправимо.
Наш блондин поправил челюсть
И остаток представленья
Тихо хуй сосал в сторонке,
Дополняя свое сходство
С неким Горцем всем известным,
И Набоковым с Бодлером.
Об австрийской же порнушке
Даже говорить не стоит.
-15-
В общем, Клава наша встряла,
И, к тому же, не на шутку.
Кто не радует Армана –
Очень долго не протянет.
Вот Луи связали руки,
Влив в него бутыль пургена,
И закрыли в туалете.
Он кричал, стучался в двери,
Кроя матом все собранье
И, особенно, Лестата.
Только что-нибудь поделать
С этим был не в состояньи.
Кровососы дело знали,
И Луи не мог расстаться
С новым белым унитазом.
А девчонку тем же утром
Крепко заперли в колодце,
Так что на восходе солнца
Кровососка загорелась
И погибла страшной смертью.
Даже не через матомбу –
Охуенная жестокость.
А чего еще вы ждали
От красавчика Армана?
Не цветов же, в самом деле...
При его-то трудном детстве
На добро и пониманье
И надеяться не стоит.
Кто общался с его сиром,
В смысле, Мариусом Римским,
Тот поймет меня мгновенно
И с вопросами заткнется.
Ибо общество подобных
Педагогов, педофилов
И, вдобавок, педерастов
Никого не вдохновляет!
Вам с таким пожить бы годик –
Вы бы тоже заебались:
Рядом с этим экземпляром
И Лестат бы стушевался.
-16-
В охуении неслабом
Наш Луи, красивый парень
Из семьи де Пон дю Лаков,
С нежной помощью Армана
Удалился из клозета.
(с) (Nora)